Я сохраняю за собой право опровергнуть ...

Я сохраняю за собой право опровергнуть в другом месте это оставшееся возражение, которое, хотя оно и кажется весьма правдоподобным, есть продукт крючкотворства, искусная иллюзия. И я надеюсь опровергнуть его полностью, так что после этого оно сможет служить лишь низкопробным писателям, деревенским миссионерам, никогда не стыдящимся повторять одни и те же возражения, вовсе не считаясь с ответами, которые уже сто раз полностью сокрушали эти возражения.

ГЛАВА III
Второе опровержение того же буквального смысла посредством довода, что такой смысл противоречит духу Евангелия Прежде чем выдвинуть свое второе доказательство, я прошу читателя вспомнить то, что я говорил в главе I, [а именно], что положительный закон,  однажды подтвержденный естественным светом, приобретает силу правила и критерия, точно так же как в геометрии предложение, доказанное посредством    неоспоримых принципов, само становится принципом по отношению к другим предложениям. Мотив, побуждающий меня повторить это замечание, заключается в том, что я хочу доказать в данной главе ложность буквального смысла слов: <3аставь их войти>, показав, что, понятые в таком смысле, они противоречат общему духу Евангелия. Если бы я писал этот <Комментарий> как богослов, я не испытывал бы необходимости в том, чтобы подниматься выше; я с полным правом предположил бы, что Евангелие есть первое правило морали и что нарушить мораль Евангелия явно означает совершить преступление.

Но так как я пишу как философ, я вынужден подняться до первоначального и подлинного правила, каковым является естественный свет. И вот я говорю, что поскольку Евангелие есть правило, подтвержденное самыми чистыми идеями здравого разума, образующими первоначальное и подлинное правило всякой истины и правоты, то грешить против Евангелия - значит грешить против самого первоначального правила, или, что то же самое, против внутреннего безмолвного откровения, посредством которого бог обучает всех людей первым принципам. Я прибавлю к сказанному то соображение, что поскольку в Евангелии лучше развиты обязанности, предписываемые моралью, и дано весьма важное истолкование благого и честного, открытого нам богом посредством естественной религии, то отсюда следует, что всякое действие христиан, не согласное с Евангелием, более скверно и несправедливо, чем действие, просто противное разуму, ибо, чем больше развиваются, разъясняются и распространяются правила справедливости и принципы добрых нравов, тем более непростительным становится не сообразовать своих действий с данными правилами. Так что если окажется, что насилие в вопросах религии противно делу Евангелия, то это будет вторым доказательством (более сильным, чем первое), показывающим, что насилие противоречит первоначальному и подлинному правилу справедливости и разума. Но чтобы не оставить на нашем пути никаких препятствий, скажем о затруднении, выступающем здесь. Мне скажут, что исходя из принципа, установленного мной в главе I, Евангелие не следует признавать божественным откровением, и, кроме того, если сравнить предписания [Евангелия] с моим подлинным правилом, то они окажутся совершенно противоположны друг другу. Ничто столь не согласно с естественным светом, как оборона, когда подвергаешься нападению, как месть врагу, как забота о своем теле и т.д. Но нет ничего более противоположного Евангелию. Значит, если бы следовало считать учение, проповедуемое нам как снизошедшее с неба, небожественным, если оно не согласуется с естественным светом, с первоначальным, непрерывным и всеобщим откровением божества в отношении человека, то следовало бы отвергнуть учение Иисуса Христа как ложное.

И отныне оно не могло бы считаться вторым правилом, ссылающимся на первоначальное правило, а следовательно, я не мог бы ничего доказать, пользуясь своим методом и доказывая здесь что насилие противно духу морали Евангелия. На это я отвечу, что все моральные наставления Иисуса Христа таковы, что, будучи взвешены на весах естественной религии, они окажутся вполне с ней согласными. И если Иисус Христос совершил множество чудес, противоречащих какой-то очевидной истине естественного откровения (что могло вызвать сомнение в том, божественна ли миссия Христа), то в этом отношении следует быть совершенно спокойным. Он совершил чудеса, чтобы поддержать учение, которое не только совершенно не противоречит понятиям разума и самым чистым принципам естественной справедливости, но, напротив, эти принципы распространяет, разъясняет, развивает, совершенствует. Христос, следовательно, говорит от имени бога. Разве естественный свет не говорит ясно всем, кто внимательно прислушивается к его совету, что бог справедлив, что он любит добродетели, что он заслуживает нашего почитания и послушания, что он источник нашего счастья и что к нему следует прибегать, чтобы иметь все, что нам необходимо? Разве этот свет не говорит тем, кто внимательно его созерцает и кто поднимается выше мрачных туч, которыми страсти и материальность людских привычек опутывают ум, что честно и похвально прощать своих врагов, сдерживать свой гнев, свои страсти? Откуда явились бы все эти прекрасные изречения, которыми наполнены книги язычников, если бы не существовало естественное откровение, данное всем людям? А поскольку оно существует, легко видеть, что нет ничего более разумного и согласного с порядком, чем предписать человеку смирение, забвение обид, умерщвление плоти и милосердие. Ведь разум, очень ясно сознавая, что бог есть высшее благо, ценит и одобряет заповеди, объединяющие нас с богом. Но ничто не способно в большей мере соединить нас с богом, чем презрение к этому миру и укрощение страстей. Таким образом, разум находит, что мораль Евангелия всецело соответствует [разумному] порядку. Эта мораль не только не должна вызывать в разуме сомнения в том, доказывают ли чудеса Иисуса Христа его божественность, но, напротив, должна получить в них основательное подтверждение. Но не так обстоит дело с моралью, которую пытаются найти в словах: <3аставь их войти>, ибо если они означают: примени тюрьмы, пытки, казни, чтобы принудить исповедовать христианство всех тех, кто не пожелает на это согласиться добровольно, то наш разум, наша естественная религия получают повод для большого недоверия, для того, чтобы рассматривать Иисуса Христа как эмиссара демона, пришедшего, чтобы, прикрываясь привлекательной видимостью суровой и высокоодухотворенной морали, поддерживаемой большими чудесами, незаметно принести самый смертельный яд, способный погубить род человеческий, сделать его навеки страшной ареной самых кровавых и ужасающих трагедий. Но приведем по порядку это второе доказательство. Вот мое рассуждение. Истолкование Писания, совершенно противное духу Евангелия, может быть лишь ложным.

Но буквальный смысл слов: <Заставь их войти>, совершенно противоречит духу Евангелия. Следовательно, буквальный смысл этих слов может быть лишь ложным. Я предполагаю, что большая посылка этого рассуждения не нуждается в доказательстве. Таким образом, я буду доказывать лишь меньшую посылку. Для этого я замечу, во-первых, что превосходство Евангелия над законом Моисея заключается, между прочим, в том, что Евангелие одухотворяет человека, что оно рассматривает его как разумное создание, обладающее развитой способностью суждения, а не как ребенка, нуждающегося в том, чтобы его забавляли представлениями и большими церемониями, которые отвлекли бы его от склонности к языческому идолопоклонству. Но отсюда следует, что Евангелие особенно требует, чтобы ему следовали, пользуясь разумом; что Евангелие требует от нас прежде всего, чтобы мы просветили ум своим светом, а затем прибегли бы к нашей любви и нашему рвению; что Евангелие не желает, чтобы страх людей или боязнь стать несчастными побудили нас внешне следовать ему без того, чтобы наше сердце было затронуто, без того, чтобы наш разум был убежден.

Создание: АК |