|
|
По какому праву вы явились захватывать ...
По какому праву вы явились захватывать наследие наших отцов, страну, принадлежащую нам с незапамятных времен? И в
силу какого закона можете вы запретить нам пасти наши стада на землях, которые принадлежат нам и на которых вам было разрешено высадиться лишь для того, чтобы отдохнуть на пути? А между тем вы распоряжаетесь нашим добром как господа и ежедневно издаете новое распоряжение, запрещающее нам приближаться к таким-то землям. Что сказали бы вы, если бы вас в вашей стране так обижали? Согласились бы вы это терпеть?»275. Можно ли найти что-то более разумное, чем это рассуждение? И не применимо ли к нему то, что сказал Пирр (215), познакомившись с римской армией: <Этот военный лагерь варваров вовсе не является варварским>?276 Здравый смысл и справедливость которыми исполнены слова этого кафра, будут видны еще яснее, если сравнить их с тем ответом, какой был ему дан. <Ему было отвечено, что его народ потерял мыс [Доброй Надежды] и граничащие с ним земли - таков жребий, выпавший на его долю в войне, и бесполезно пытаться вернуть себе власть над этой страной>277. Какой софизм! Какое пренебрежение сутью дела! Разве это решение вопроса, выдвинутого кафром? Разве ответить так не означало уйти от вопроса на тысячу лье и сослаться в качестве основания на право
сильнейшего? Если бы только по данному разговору стали судить о познаниях участников диалога, то пришли бы к выводу, что христиане не имеют никакого понятия о справедливости, а атеисты всецело проникнуты этим понятием. Отметим, что у кафров278 <девушка, родившая ребенка, теряет честь на всю жизнь>, что кафры сурово карают за воровство, убийство, прелюбодеяние, что кровосмесителей они подвергают <ужасной казни> и что в выносимых ими приговорах они хорошо учитывают разнообразие условий, при которых были совершены преступления, - все это ясно показывает, что, <какими бы дикими они ни были, они тем не менее обнаруживают великую привязанность к добродетели и естественной справедливости^79. Прошу вас вспомнить, что автор, сообщающий все это, голландец и что он заверяет, что кафры не поклоняются никакому божеству. представляет собой явную несправедливостью Рошфор приводит их рассуждение и прибавляет: <Эти жалобы не содержат в себе ничего дикого.
§ CXLVI. ОТВЕТ НА СЕДЬМОЕ ВОЗРАЖЕНИЕ СВОДИТСЯ К ТРЕМ ЗАМЕЧАНИЯМ. ПОЧЕМУ ТАК ПРОСТРАННО ОПРОВЕРГАЕТСЯ ЭТО ВОЗРАЖЕНИЕ?
Ваше седьмое возражение, которое клонится к тому, будто фактически атеисты не имеют понятий, служащих для различения морального зла и добра, уже опровергнуто двумя очень сильными доводами, ибо я показал, что 1) ваше предложение противоречит мнению множества серьезных и ортодоксальных теологов280; 2) оно противоречит несомненным фактам в том, что касается взглядов и мнений различных атеистов; 3) мне остается еще сказать, что ваше предположение в такой же мере опровергается опытом, свидетельствующим о существовании лиц, которые следовали в своей жизни доброй морали, не будучи убеждены в существовании бога или божественного провидения. Вы не станете отрицать следующее: если я мог утверждать, что авторы, признающие, что атеисты ведут высоконравственную жизнь,
свидетельствуют тем самым против вас, то я могу утверждать, что каждый из этих атеистов
свидетельствует своей жизнью против вашего воззрения и совершенно его ниспровергает, так как невозможно сообразовать свои поступки с правилами нравственности и отказываться во имя нравственности от побуждений, диктуемых страстями, не сознавая, что ты делаешь, не прибегая к различению нравственного и безнравственного. Разумность и нравственная сущность поступка, говорю я, хорош ли он или плох, достоин ли хвалы или хулы, с необходимостью означают по меньшей мере, что человек совершает этот поступок, делая выбор на основе обдумывания, ex praevio consilio [предварительно советуясь с совестью]. Тех, кто свидетельствует против вас, в данном случае немало. Некоторых я назвал в <Разных мыслях>281. Многих других я вывел в своем <Словаре> и сделал это без всякой натяжки, хотя и мог с полным на то основанием допустить здесь некоторую натяжку282. И я мог бы сослаться еще на жизнь многих других атеистов. Тем, кто во время спора не знает, куда податься, чтобы спастись от ударов противника, доводы которого неопровержимы, случается иногда отрицать самые очевидные вещи. Остерегайтесь этого, господин. Не прибегайте здесь к отрицанию: та же стрела, которая была выпущена г-ном Арно, чтобы
поразить философский грех, попадет в вас. Я воспользуюсь здесь весьма кстати отрывком из его пятого обвинения283: <Таким образом, вам остается лишь заявить, что таких атеистов нет и невозможно, чтобы такие атеисты существовали. Верно, в христианских или магометанских странах мало людей, заявляющих, что они атеисты, ибо мало людей, желающих обречь себя284 на сожжение. Но утверждать, что существование атеистов невозможно, это экстравагантный парадокс, хотя его и выдвигают некоторые285 из ваших авторов, чтобы сделать менее одиозным ваше лжемудрствование. Торжественные приговоры, вынесенные этим чудовищам, среди которых были и люди достаточно нечестивые, чтобы чваниться своим атеизмом, как Ванино, сожженный в Тулузе, достаточно ясно показывают, хотя и к стыду рода человеческого, что могут существовать подлинные атеисты, не признающие никакого божества, ни истинного, ни ложного. Но если они существуют, хотя бы их и было мало, хотя бы их и оказалось на всем свете лишь дюжина, вы не сумеете опровергнуть возражение, которое, ниспровергая вашу придирку, что это-де невозможное предположение, вынудит вас признать, что... и т.д.>. Я ненадолго покидаю вас, чтобы оправдаться перед теми, кто может счесть странным то, что я употребляю так много средств, чтобы доказать, что идеи чести и добродетели отделимы от веры в существование бога или в божественное провидение. Я уже давно полагаю286, что усилия, направленные на доказательство этого, могут показаться излишними.
|
