В пользу этого вы выдвигаете тот довод ...

В пользу этого вы выдвигаете тот довод, что люди, чей ум свободен от ложных образов божества и душа очищена от грязи язычества, могут скорее предоставить место понятию об истинном боге, чем люди, головы которых полны суеверными химерами язычников. Я без труда соглашусь с вами, что довод этот правомерен. И уж ваше дело выяснить, придется ли этот довод по вкусу тем, кто говорит, что идолопоклонство предпочтительнее, чем атеизм, воображая, что идолопоклонников легче обратить, чем атеистов.

Но еще большее внимание вам надлежит обратить на то, окажется ли возможным доказать, что атеисты-афиняне имели так много задатков для познания истинного бога, что лишь злоба или притворное неведение могли их удалить от этой важной истины. Если вы полагаете, что доказать это легко, значит, вы не размышляли глубоко над двумя положениями: во-первых, что все системы языческих философов исходили из вечности материи, во-вторых, что они приписывали богу подлинную протяженность. Но, предполагая, что материя существует благодаря лишь самой себе, невозможно прийти к выводу, что существует существо, не зависящее ни от какой причины, и что оно в высочайшей степени совершенно. А если предполагается, что какое-то существо обладает протяженностью, то нельзя резонно отрицать, что оно состоит из частей, отличных друг от друга. Поскольку, таким образом, протяженность одних частей этого существа не есть протяженность других его частей, надо также признать, что знание и могущество одних частей не суть знание и могущество других. Следовательно, этим путем никогда нельзя прийти к познанию истинного бога, являющегося существом, бесконечность могущества и познаний которого соединены в единой точке, а не рассеяны по бесконечной массе протяженности. Можно сколько угодно признавать первое существо, высочайшего бога, первоначало; всего этого недостаточно для основания религии. Я уже говорил вам и повторяю еще обстоятельнее: для основания религии необходимо нечто большее - установить, что это первое существо единственно лишь актом своего разума знает все и единственно лишь актом своей воли сохраняет определенный порядок во Вселенной или изменяет его сообразно тому, как ему заблагорассудится. Поэтому люди надеются быть услышанными, когда обращаются к упомянутому существу с просьбами; поэтому они опасаются подвергнуться наказанию, когда плохо себя ведут; поэтому они верят в то, что получат вознаграждение за благой образ жизни. Словом, отсюда проистекает вся религия, а без этого нет религии. Я могу доказать вам, опираясь на взгляды философов и на сведения о варварских народах, что отказ от всякого культа божества связан с признанием первоначала всех вещей: <Спиноза, знаменитый атеист нашего столетия, верит в существо бесконечно совершенное, необходимое, обладающее бесчисленными атрибутами, мысль и ум которого едины, вечное существо, существующее лишь благодаря самому себе. Это довольно справедливая идея о боге. Но Спиноза связывает эту идею с видимым и протяженным миром>198. И вот почему он скатывается к состоянию безрелигиозности. <Совершенно199 не заметно, чтобы у готтентотов200 признавалось какое-нибудь божество, которое являлось бы объектом их поклонения.

Они признают, что есть высшее существо, которому они дают имя Гумма, существо, которое вызывает дожди и заставляет дуть ветры, производит жару и холод. Но они не считают, что ему надо оказывать почитание, так как, говорят они, это существо то затопляет землю дождями, то сжигает ее жаром и засухой, вместо того чтобы давать все в свое время201. Весьма вероятно, что, по мнению готтентотов, это высшее существо есть причина, не знающая, что она творит, или причина, которая не может действовать иначе, чем она действует, и на этом основании они отказываются почитать данное существо. Итак, вы видите, что если наши афиняне, ставшие атеистами, могли достичь познания истинного бога и, следовательно, начать отправлять его культ202, то необходимо, чтобы они могли признать, что есть существо, которое, будучи лишено всякой протяженности и сложности, обладает бесконечным знанием, мудростью, добротой, справедливостью и могуществом. Ведь если бы они признали только разумную движущую силу, рассеянную по всей массе материи, то они не должны были бы приписывать ей то всеобъемлющее провидение, которое является основой религии. Они в этом случае могли бы рассуждать так: этот источник движения ни в одном месте не пребывает весь, целиком: это относится и к его субстанции, и к его силе. Следовательно, его знание тоже не находится все, целиком в каком-нибудь определенном месте. Следовательно, нет ничего такого, что могло бы посредством чистой и простой идеи одновременно познавать настоящее, прошлое и будущее, мысли и поступки людей, состояния и свойства всех тел, все, что может произойти в результате воздействия активных причин на пассивные объекты и т.д. Следовательно, знание этого источника движения везде ограничено; и подобно тому как его движение203, каким бы бесконечным мы его ни предположили в есконечном пространстве204, тем не менее конечно в каждой части и в каждом отдельном случае видоизменяется сообразно его особенностям, так и его знание, каким бы бесконечным оно ни было экстенсивно, будучи рассеяно, ограничено интенсивно по степени, в какой оно выступает в каждой отдельной части Вселенной. Нет, следовательно, единого провидения, которое знает все и управляет всем. Следовательно, бесполезно взывать к источнику движения природы. Достаточно восхищаться его силой, необходимостью его существования и красотой его произведений. Согласитесь, господин, что наш вопрос нужно поставить в такой форме; было ли этим людям совершенно легко открыть существование в высшей степени совершенного духа? Поскольку вы утвердительно отвечаете на этот вопрос, на вас лежит обязанность доказать правильность такого ответа. Я предоставлю вам сделать это, но прошу только принять при этом во внимание следующие два-три соображения. I. Мы предполагаем, что перед нами афиняне, употребившие пять лет на исследование язычества, прежде чем они заявили, что это ложная религия. Условия задачи требуют, чтобы эти афиняне ничего не решали необдуманно, чтобы они пользовались самыми строгими средствами, каких требуют поиски истины. Следовательно, будет справедливо предположить, что для выяснения того, какие имеются наиболее ценные мысли о природе бога, эти люди изучат все системы философов не с тем, чтобы безрассудно последовать одной из них, а с тем, чтобы с максимальной безошибочностью, какая только возможна, исследовать вытекающие из упомянутых систем выводы. II. Среди этих философских систем не было ни одной, которая бы не приписывала богу протяженность и сложный состав. Я, как мне кажется, вполне доказал это. Но следствием этого является то, что ни одно из свойств бога не пребывает целиком ни в одной его части и что, таким образом, всеобъемлющего провидения не существует. Вы, следовательно, должны сделать вывод, что указанные философские системы не только не помогли нашим атеистам-афинянам найти хорошую религию, но, напротив, затруднили им отыскание такой религии.

Создание: АК |