На основании этого приказа наша совесть обязывает ...

На основании этого приказа наша совесть обязывает нас, как только это окажется в нашей власти и нам нечего будет опасаться большой беды, избивать в христианских церквах палками всех китайцев-идолопоклонников, заточать их в тюрьмы, довести их до нищеты, повесить нескольких из них для примера, отнять у них детей, отдать на милость солдат их, их жен и их имущество. Если вы сомневаетесь в этом, смотрите - вот Евангелие, вот ясный и отчетливый приказ: заставь их войти, т.е. употреби любое насилие, наиболее пригодное для преодоления упорного сопротивления людей. Легко понять, что искренность, предполагаемая мной у этих миссионеров, - химера. Но я могу сделать такое предположение, чтобы более легко привести моего читателя туда, куда я хочу с ним прийти. Что подумают и что скажут в совете? Либо это будут советчики, лишенные ума, рассудка, разума, просто говорящие машины, либо они посоветуют своему императору немедленно удалить этих миссионеров из его государства, избегая их как общественного бедствия, и строжайшим образом запретить когда бы то ни было допускать в Китай кого-либо из этих миссионеров.

Разве не ясно всякому, что допустить в страну этих людей и разрешить им проповедовать значило бы внести в нее семя вечной резни, опустошения городов и превращения страны в пустыню? Вначале, правда, они будут лишь проповедовать, поучать, льстить, обещать рай, угрожать адом. Они убедят многих людей, и у них станет много сторонников во всех городах и портах. Но затем либо при помощи извне, либо собственными силами тех, кто за ними последует, они начнут совершать насилия над всеми, кто пожелает сохранить свою старую религию. Эти последние и не подумают заблаговременно укрыться в таких местах, где бы они могли защищаться. Так что они окажутся во всех отношениях в руках пришельцев и их будут убивать как мух. А сколько умрет в этих схватках христиан, столько будет мучеников, по словам миссионеров, поскольку они потеряли жизнь, исполняя точное и ясное приказание Иисуса Христа: <Заставь их войти>. Существует ли душа, достаточно проникнутая папизмом и монашеским благочестием, чтобы не трепетать от ужаса при виде этих устрашающих опустошений? Но это еще не все. Необходимо, наконец, чтобы сам император рано или поздно погиб, если у него не найдется достаточно сил против его христианских подданных... А если случится, что, отправившись в поход против них и противопоставив силе силу, он победит их и обяжет дать ему клятву верности, обещание больше не совершать ни над кем насилий, то он не сможет найти никакой основы ни для этой клятвы, ни для договора с побежденными, ибо он будет хорошо помнить, что раз закон христианства узаконивает кражу, убийство, мятеж, когда все это полезно религии, то этот закон разрешает также и нарушение клятвы... Таким образом, никогда не будет покоя ни ему, ни его подданным, пока в его государстве будут эти возмутители общественного спокойствия, которых ничто не в силах связать и которые считают, что все то, что служит религии, дозволено и необходимо. Следовательно, всевозможные доводы заставят императора после двухчасовой аудиенции удалить из его королевства всех христианских миссионеров... Но говорю я, во-вторых, ни один разумный человек не может осудить этого императора за то, что он на основе своей первой беседы [с миссионерами] придет к выводу, что их религия смехотворная и дьявольская. Она смехотворна, ибо (как это видит император) основана автором, говорящим, с одной стороны, что надлежит быть смиренным, доброжелательным, терпеливым, незлобивым, что надо прощать обиды, а с другой стороны, что необходимо нещадно избивать палками, заточать в тюрьмы, отправлять в ссылку, вешать, сечь, отдавать солдатам на расправу всех, кто не захочет следовать за ним. Это дьявольская религия, ибо (как видит император) она не только диаметрально противоположна свету подлинного разума, но и разрешает все преступления, если они совершаются ради бога - творца этой религии, не оставляет никакого правила различения справедливого и несправедливого, кроме выгоды творца этого учения, и направлена лишь к тому, чтобы превратить Вселенную в ужасающую арену резни и насилия. Наконец, я говорю, что, если этот император верит в божество, как и, несомненно, все язычники, он должен, следуя принципу совести, вечному, предшествующему всем положительным религиям закону, изгнать христиан из своего государства...

Единственное, что могут мне противопоставить, кажется, это указание на то, что для такого вывода император Китая не будет иметь того повода, какой я ему дал, поскольку ему не нужно с самого начала сообщать, что Иисус Христос приказал нам использовать насилие. Но... кто же не видит, что поступить так значило бы не только признать, что буквальный смысл этого изречения представляет собой учение, которого стыдятся, но и рассматривать опубликование Евангелия как дело, совершаемое по образцу интриг Макиавелли. Сама мысль об этом вызывает ужас, ее одной достаточно, чтобы возбудить ненависть к христианству как к проклятому обману... По-моему, если это так, то невозможно отрицать, что с христианской религией дело обстоит так же, как с человеком, который поднимается подобно Тартюфу до высших званий, пренебрегая оскорблениями, подвергая себя самоистязаниям, проявляя послушание и самую подобострастную учтивость, а затем, достигнув своих целей, внезапно сбрасывает маску и становится бичом рода человеческого благодаря своим жестокостям и своей тиранической заносчивости. Если один историк сравнил Римскую империю с человеком, то кто может помешать нам персонифицировать христианство посредством подобного сравнения? Его детство и ранняя юность были употреблены на то, чтобы продвигаться вперед вопреки препятствиям, какие воздвигала на его пути судьба. Оно изображало из себя кроткого и скромного, смиренного и доброго подданного, милосердного и угодливого. Этими средствами оно в конце концов выбилось из ничтожества и даже высоко поднялось. Но, достигнув таким путем вершины, оно отбросило притворство и пустило в дело насилие, громя все, что пыталось ему противостоять, распространяя при помощи крестовых походов всюду и везде опустошения, наконец, губя новый мир жестокостями вызывающими ужас, и пытаясь ныне сделать то же самое в той оставшейся части земли, которую оно еще не залило кровью, - в Китае, Японии, Татарии и т.д. Невозможно помешать тому, чтобы неверные все это сказали, поскольку они все это могут увидеть в истории. А римская церковь, занимавшая почетное место в христианстве в течение длительного времени не может помешать тому, чтобы секты, покинувшие ее, не обрушили на нее все эти упреки. Но если мы не можем помешать тому, чтобы христианская религия была покрыта таким позором, то давайте по крайней мере спасем честь ее основателя и ее законов, давайте не будем говорить, будто все это происходит по причине того, что он приказал нам совершать насилия. Скажем, что поскольку люди не очень-то привыкли жить, строго следуя своим принципам, то и христиане не следовали своим принципам и были жестоки, проповедуя Евангелие, предписывавшее милосердие.

Создание: АК |