 |
||
|
|
|
|
Евангелие, следовательно, не требует, чтобы ...Евангелие, следовательно, не требует, чтобы кого бы то ни было насиловали. Это означало бы обращаться с человеком как с рабом, обращаться с ним так, как если бы хотели воспользоваться им лишь для физических и механических действий, при совершении которых имеет мало значения, работает ли человек добровольно, лишь бы он работал. Но когда действия совершаются против желания, то в отношении религии лучше уж вовсе не действовать, чем действовать из-под палки. Здесь необходимо, чтобы участвовало сердце и познание причины. Отсюда с необходимостью следует, что, чем больше какая-то религия требует сердца, доброй воли, разумного культа, просвещенного убеждения (а именно этого требует Евангелие), тем более такая религия далека от всякого насилия. Я замечу, во-вторых, что главным в характере Иисуса Христа и, так сказать, доминирующим качеством его личности, было смирение, терпение, доброжелательность. <3найте, - говорил он своим ученикам, - что я доброжелателен и смирен сердцем>. Его сравнивают с ягненком, <которого вели на бойню, а он не жаловался на свою судьбу>. Он говорил, что <счастливы доброжелательные, миролюбивые, милосердные>. Когда ему наносили оскорбления, он не оскорблял своих обидчиков, а припоминал тех, кто рассуждает справедливо. Он хотел, чтобы мы <благословляли тех, кто нас проклинает>, и <молились за тех, кто нас преследуете Христос не только не разрешал своим последователям преследовать неверующих, но и не желал даже, чтобы в ответ на преследования они предпринимали что-либо, кроме бегства. <Если вас преследуют в одном городе,говорил он, - удалитесь в другой>. Он не говорил своим ученикам: постарайтесь возбудить жителей города против тех, кто ими управляет, призовите к себе на помощь города, стоящие на вашей стороне, и подвергните осаде город, который вас преследовал, чтобы принудить его принять вашу веру. Он им сказал: <Уходите из этого города и перебирайтесь в другое место. В другом месте [Писания] он выражает ясное желание, чтобы преследуемые протестовали на улицах против поведения тех, кто не пожелал их слушать. Но это все, что он им позволил. После заявления протеста он приказывает своим последователям удалиться. Он сравнивает себя с пастухом, идущим впереди своих овец, <а они следуют за ним, ибо знают его голос>. Пусть хорошенько обратят внимание на эти слова. Он не говорит, что гонит перед собой стадо ударами хлыста, как это бывает, когда овец хотят заставить идти в какое-то место против их желания. Он говорит, что идет впереди, а овцы следуют за ним, ибо они его знают, а это свидетельствует о том, что он предоставляет им полную свободу следовать за ним, если они его признают, и покинуть его, если они от него отрекаются. Это свидетельствует о том, что он желал только добровольного послушания, предваряемого познанием и основанного на познании. Он противопоставляет свою миссию поведению мошенников и разбойников, которые подобно волкам врываются в овчарню, чтобы силой увести овец, вовсе им не принадлежащих и не знающих их голоса. Когда стадо его покидает, он не вооружает легионы своих ангелов, всегда находящихся в его распоряжении, и не посылает их преследовать беглецов, чтобы принудить их вернуться. Весьма далекий от такого образа действий, он спрашивает тех своих апостолов, которые не покинули его, не испытывают ли и они соблазна уйти от него. <А вы, не хотите ли и вы также уйти? > - говорит он, как бы желая дать им понять, что он не желает сохранять у себя на службе ни одного человека, который не пошел бы на это лишь потому, что это ему нравится. Когда он возносится на небо, он приказывает своим апостолам обращать народы, лишь наставляя их, поучая и подвергая их крещению. Апостолы сами следовали примеру его добросердечия и нам предписали подражать им и их учителю. Если бы мы пожелали привести все доказательства милосердия, мягкости и терпения, т.е. того, что составляет существенные и отличительные черты Евангелия, то нам потребовалось бы переписать почти весь Новый завет. Теперь будем рассуждать так. Буквальный смысл евангельского текста <3аставь их войти> противоречит не только свету естественной религии, первоначальному и подлинному закону справедливости. Он противоречит также господствующему и существенному духу Евангелия и его автора, ибо ничто не может быть более противоположным духу Евангелия, чем тюрьмы, ссылки, галеры,
грабежи и дерзости солдат, пытки и казни. Следовательно, этот буквальный смысл ложен. Я думаю, невозможно вообразить ничего более безбожного и оскорбительного по отношению к Иисусу Христу, ничего, влекущего за собой более опасные последствия, чем утверждение, будто он дал христианам приказ обращать [в свою веру] посредством насилия. Ведь помимо того что изречение, столь противоречащее здравому смыслу, разуму, коренным принципам морали, может возбудить мысль, что тот, кто выдвигает такое изречение, говорит не от имени того же бога, который через откровение, выраженное в голосе естественного света, выдвинул совершенно иную заповедь, не от имени того же бога, который не способен столь грубо самому себе противоречить, - помимо всего этого, какое мнение могут себе составить люди о Евангелии, если в нем, с одной стороны, столько предписаний милосердия и мягкости, а с другой - общее распоряжение, заключающее в себе все преступления обмана и жестокости, какие только может измыслить ад? Кто не скажет, что эта книга - причудливое нагромождение противоречащих друг другу мыслей ума, плохо знающего, чему он учит, и не понимающего самого себя? Или, скорее, кто не скажет, что Христос чересчур хорошо
знает, чему учит, что враг рода человеческого, совративший его, пользуется этим своим орудием, чтобы ввести в мир самый ужасный поток несчастий, который только можно вообразить, и что для успеха этой своей затеи он прикрыл свою игру притворной, кажущейся умеренностью, чтобы внезапно выдвинуть ошеломляющий и гибельный приговор: принуждением и насилием заставить все народы исповедовать христианство? Вот бездна, куда низвергаются отвратительные защитники буквального смысла притчи, которых скорее можно было бы назвать главными руководителями мясников и палачей, нежели истолкователями Писания. Один из отцов ораторианцев, по имени Амелот (158), сказал97 во время распри с янсенистами, что, <если бы по вопросу о Янсене имелась очевидность того рода, какую дают нам ощущения или принципы, тогда те, чьи глаза были бы просвещены таким светом, имели бы повод не доверять рвению и правоверности папы и епископов, противостоящих им, и могли бы потребовать очевидного откровения от тех, кто хотел их обязать пожертвовать своими убеждениями и покориться им вопреки своим знаниями Он называл очевидность, основанную на ощущениях или на первых принципах,
неприступной позицией. Из его принципа я заключаю, что самое меньшее, что должен сделать человек, чтобы убедить нас в истинности буквального смысла слов <3аставь их войти>, противоположного свету разума и Евангелия, - это доказать нам посредством нового и очень очевидного откровения, что он правильно истолковывает цитату. Я даже не верю, чтобы (за исключением нескольких особых случаев, когда бог может сделать исключение из своих законов) когда-нибудь следовало довериться такому откровению, каким бы очевидным оно ни было. Я хочу сказать, что если какой-то пророк, совершая чудеса в поддержку буквального смысла упомянутых слов, превратит эти слова во всеобщее предписание, не ограниченное какими-нибудь особыми обстоятельствами (к каковым следует отнести, например, обстоятельства, при которых совершил убийство Финеес (159)), то мы будем иметь право счесть этого пророка обманщиком, несмотря на его чудеса. ГЛАВА IV |
||
|
Создание: АК | |
||
